если верить ценнику в витрине вшивого овощного киоска - твоя цена не так велика, как тебе мнится.
если допустить, что в тебе есть хоть капля болгарской крови, то твоя цена 120 рублей за килограмм. в тебе течет шестнадцатая часть польской крови. теоретически польша не так далеко от болгарии, ты можешь считать себя полноценно болгарским наследием.
в тебе 55 килограмм.
по 120 рублей за каждый из них.
если тебе предстоит драться - не смотри на противника. бейся с тем, кого ненавидишь всем телом, до последней капли серого вещества.
бейся до последней твоей капли.
тебе достаточно всколыхнуть сознание непроизнесенным вслух именем.
четыре буквы - и с твоих рубильников содраны пломбы, твои катушки сорваны.
четыре буквы, выплевком с языка, кривящимися губами, оскалом.
выплюнь с чувством.
с ударением на первый слог, добей предпоследней шипящей, последнюю гласную сглотни.
и все это за долю секунды, в голове, непроизнося вслух. ты становишься берсерком.
тебя колышет в дребезжащем трамвае. ты знаешь, где в этой убогой металлоломной консерве самое теплое место. рядом с кондуктором. в каждом трамвае, они ставят советских, а может и до_советских времен печки - трамвайки.
тебе пригревает поясницу.
ты думаешь, что так тебе не отстудить почек.
ты наслаждаешься этим праздным псевдодельным движением, ощущая собственную ленную псевдозначимость. ты движешься. ты живешь. ты мыслишь.
ты олух.
не имеет никакого значения едешь ли ты в этом трамвае или давишь жопой диван.
за твою жопу не дают миллионы, в твои стринги не пихают стобаксовых купюр.
и ты давишь этой никчемной жопой деревянные планки сидения в старом ржавом трамвае.
ты в другом месте и чуть позже.
ты вроде даже узнаешь места. вот это заправка около моста. ты ездишь по этому мосту каждый день. заправка сует свои шланги в машины, заливая разбавленным, космических цен бензином. горит фонярями и зеленой шапкой.
самое теплое место в ПАЗике - около кондуктора. около водителя, около двигателя.
ты сидишь на одном месте уже битых сорок минут, в футе за твоей спиной орет двигатель. он жарит твою спину как на двадцать второй минуте в солярии. на лобовом стекле паутина трещин, может быть кого-то приложили головой.
если так, то кровь предупредительно стерли.
наушники толкают тебе в уши не тобой придуманный goldfrapp.
выходишь. идти легко. в наушниках не тобой придуманный дэнс. ты полутанцуешь триста местров до двери подъезда.
в твоем кармане бездарный нож, подаренной в знак великой к тебе любви какой-то девкой.
ты не помнишь её имени.
да и лица тоже.
бездарный ножичек длинной в мизинец. годный только на то, чтоб засадить его под нижнюю челюсть, туда где проходит вена.
под нижнюю челюсть возможного ублюдка, слева.
потому что ты - правша.
если работать двоичнодневными сменами, то время расплывается.
если ты ходишь в клуб в середине недели, понятие выходных теряется совершенно.
ты ходишь в клуб по средам. накачиваешься дешевым пивом. выплескиваешь конвульсии на танцпол.
ты берешь такси и едешь на заднем, рядом с тобой сидит твоя жена.
у неё лучшие в мире глаза.
лучшие в мире ресницы.
вы принимаете душ, идете в постель.
трахаетесь.
у твоей жены лучшие в мире руки, и ты привозишь её к себе по средам.
и тебе нравиться трахаться с втоей женой больше, чем с кем либо.
больше, чем со всеми твоими незапоминающимися девками, всеми вместе, хоть свяжи их в пучок.
она бывает на редкость не последовательна в своих категоричных суждения.
то она испытывает к sistem of a down презрение, то она говорит "О да!.."
и так во всем. хаотично.
тебе нравится засыпать с ней на плече.
когда-то вам снились одни и те же сны.
одновременно.
в тебе 55 килограмм.
за каждый из них 120 рублей.
ты можешь сходить на них в бар.
ты наслаждаешься идиотизмом псевдодельного движения и думаешь, что ты бог.
что ты постиг дзен, что перед тобой не будет невозможных свершений.
ты движешься.
ты живешь, ты мыслишь.
ты - олух.